Матвей Кузьмин: как крестьянин повторил подвиг Сусанина в 1942 году Со школьных лет все мы помним имя Ивана Сусанина –костромского крестьянина, который завел в глушь поляков и спас этим жизнь царю. В 1942 году подвиг Сусанина повторил другой русский крестьянин – Матвей Кузьмин. Бирюк Матвей Кузьмич Кузьмин родился 21 июля 1858 года в деревне Антоново-Куракино Псковской губернии. Его родители Косьма Иванович и Анастасия Семеновна были крепостными крестьянами помещика Болотникова. После революции Кузьмин не стал вступать в местный колхоз «Рассвет», остался, как тогда говорили, единоличником. Промышлял охотой и рыбной ловлей. По свидетельствам, был он угрюм и нелюдим, за что односельчане прозвали его Бирюком. А кое-кто и вовсе подозревал его в контрреволюционных настроениях. Тем не менее в суровые 30-е годы Кузьмина не тронули. Доносы на него, может, и были, но, вероятно, в НКВД решили: какой враг народа из 80-летнего старика. Свои первые официальные документы Кузьмин получил только в 74 года. Фамилию ему записали по отцу - Кузьмин. До этого все звали его просто Кузьмичом. «Сотрудничество» с оккупантами С началом Великой Отечественной войны многие соседи Кузьмина уехали в эвакуацию, но сам он с семьей решил остаться в родной деревне. В августе 1941 года Псковскую область оккупировали гитлеровцы. В Куракино устроили комендатуру, в доме Кузьминых поселился комендант. Хозяевам пришлось жить в сарае. Узнав, что Кузьмин не коммунист и не член колхоза, немцы предложили ему должность деревенского старосты. Поблагодарив за доверие, старик отказался – мол, куда ему, и глуховат уже стал, и подслеповат. Он произвел на фашистов впечатление полностью лояльного к новым порядкам человека, и в знак доверия они даже не стали конфисковывать у него старое охотничье ружье. В начале февраля 1942 года после завершения Торопецко-Холмской операции части советской 3-й ударной армии заняли оборонительные позиции в деревне Першино, расположенной в 6 километрах от Куракино, куда в это время был переброшен из Баварии батальон немецкой 1-й горнострелковой дивизии, перед которым гитлеровское командование поставило задачу выйти в тыл советским войскам в ходе планирующегося контрнаступления в районе Малкинских высот и произвести прорыв. Для этой операции требовался проводник из местных, и немцы вспомнили о 83-летнем Матвее Кузьмине. 13 февраля 1942 года командир фашистского батальона обратился к нему с предложением ночью лесными тропами проводить немецких солдат в Першино. За это немец пообещал старику и его семье дать денег, муки, керосина и даже подарить охотничье ружье марки «Зауэр». Кузьмин ответил согласием, только попросил показать маршрут на карте. Взглянув, сказал, что прекрасно знает эти места, – не раз там охотился. Односельчане, узнав, что Кузьмин нанялся к оккупантам проводником, с ненавистью смотрели ему вслед: еще бы, «контрик», единоличник, чего же от него ожидать! Они не ведали, что старик, придя домой, тут же послал в Першино 14-летнего внука Васю, чтобы тот предупредил советских солдат и предложил устроить засаду для немцев у деревни Малкино. Подвиг старого крестьянина В ночь на 14 февраля батальон «горных егерей» двинулся в путь. Кузьмин долго водил фашистов окольными тропами. К рассвету они вышли к Малкино, где их уже поджидал 2-й батальон 31-й отдельной курсантской стрелковой бригады во главе с полковником Степаном Горбуновым, немедленно открывший по немцам пулеметный огонь. Более 250 фашистских солдат были убиты, десятки попали в плен. Самого же Кузьмина пристрелил командир немецкого батальона, поняв, кому они обязаны такой «теплой» встречей. Матвея Кузьмина похоронили в родной деревне. О подвиге его впервые стало известно из статьи журналиста Бориса Полевого в газете «Правда». 24 февраля 1942 года о нем сообщило Советское информбюро. Были выпущены листовки с рассказом о подвиге Кузьмина. В советской прессе стали появляться очерки, рассказы, стихи о нем. В 1954 году останки героя торжественно перезахоронили на братском кладбище города Великие Луки. 8 мая 1965 года указом Президиума Верховного Совета СССР за мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, М. К. Кузьмину посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза и присужден орден Ленина. Он стал самым пожилым Героем Советского Союза в истории. Впоследствии его именем были названы улицы в разных городах страны. В Великих Луках, а также в Москве, на станции метро «Измайловская» (ныне - «Партизанская»), были установлены памятники Кузьмину, а на месте его гибели у деревни Малкино – обелиск.
| Даты указов | |
| 1. | 08.05.1965 |
| Памятники | |
| В Москве на станции метро "Партизанская" | ||
| Надгробный памятник |
Кузьмин Матвей Кузьмич - колхозник колхоза «Рассвет» Великолукского района Псковской области; старейший (по году рождения) Герой Советского Союза.
Родился 21 июля (3 августа) 1858 года в деревне Куракино ныне Великолукского района Псковской области в семье крепостного крестьянина. Русский. Жил охотой и рыбной ловлей на территории колхоза «Рассвет».
В ночь на 14 февраля 1942 года 83-летний Матвей Кузьмич Кузьмин был схвачен гитлеровцами, потребовавшими от него указать путь в тыл позиций советских войск на Малкинских высотах, в 6 километрах юго-восточнее города Великие Луки. Под угрозой смерти старик «согласился» быть проводником...
Предупредив через 11-летнего внука Сергея Кузьмина войсковую часть Красной Армии, М.К. Кузьмин вывел к утру вражеский отряд к деревне Малкино под пулемётный огонь советских воинов. Отряд был уничтожен. Проводник погиб от рук гитлеровцев, выполнив свой патриотический долг и повторив подвиг костромского крестьянина Ивана Осиповича Сусанина, который зимой 1613 года, спасая царя Михаила Фёдоровича, завёл отряд польских интервентов в непроходимое лесное болото, за что был замучен.
Похоронен на военном кладбище города Великие Луки.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 мая 1965 года за особые заслуги, мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг., Кузьмину Матвею Кузьмичу присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно).
Награждён орденом Ленина.
В городе Москве на станции метро «Измайловский парк» (в 2006 году переименована в «Партизанскую») установлен его памятник, а на месте подвига патриота - обелиск. В городе Великие Луки именем Героя Советского Союза Матвея Кузьмина названы школа и улица. Деревня Малкино - памятное место.
Борис Полевой. "ПРЕДМЕТНЫЙ УРОК" :
Наступление войск нашего фронта успешно развивалось. Каждый день сводка Советского Информбюро перечисляла всё новые и новые отбитые у противника населённые пункты. Появилось Великолукское направление. Великолукское! Что это значило - было легко понять, взглянув на карту, ибо от Калинина, где фронт начинал наступление, до Великих Лук было без малого четыреста километров. Каждый день наступления приносил новые удивительные примеры народного героизма. Давно ли я писал о подвиге Лизы Чайкиной , которую немецкие солдаты из Эльзаса называли Жанной д Арк. И вот с самой западной точки нашего наступления пришло сообщение о том, что старый крестьянин из колхоза "Рассвет" по фамилии Кузьмин повторил подвиг костромского мужика Ивана Сусанина и вывел батальон немецких альпийских стрелков на нашу пулемётную засаду.
У офицера связи, прилетевшего из дивизии, сражающейся уже на реке Ловать, узнал я об этом, упросил его захватить меня обратным рейсом. Он знал, где произошло это событие. Лётчик, как оказалось, тоже знал, и мы садимся прямо на снег в приречной пойме недалеко от Ловати, там, где по решению командования армии должен быть похоронен с воинскими почестями старый патриот. Правда, самого Кузьмина мне даже мертвым видеть не удалось. Самолёт подрулил к месту похорон, когда комендантский взвод уже давал прощальный салют. Но люди из колхоза "Рассвет" во главе с председательницей, угрюмой, крупной женщиной, были ещё возле бугорка мёрзлой земли, над которым сапёры водружали маленький фанерный обелиск. И от них узнал я историю жизни и смерти старого крестьянина, которого звали Матвеем. Чуть по привычке не написал "колхозника". Нет, в колхозе, как оказалось, он не состоял. Он был, по словам председательницы, последним единоличником в районе. Земли даже на приусадебном участке возле своей избы не обрабатывал. Жил охотой, рыбной ловлей, а нужные ему продукты - хлеб, крупу, картошку - выменивал на свои рыболовные и охотничьи трофеи.
Бирюком жил, ни с кем не водился. При встречах: здравствуй, прощай - и весь разговор. Отдельно от всех жил, и, что там греха таить, не любили мы его, считали, тёмен он мыслями, - рассказывала председательница.
Так вот, когда расквартированная в селе рота горнолыжников из баварского егерского батальона, находившаяся, по-видимому, в резерве командования, получила приказ сделать по лесам обходный манёвр и вырваться в тылы наших наступающих частей, командир этой роты, знавший о старом охотнике, посулил ему деньги, охотничье ружьё и предложил Кузьмину провести его егерей лесом в назначенный пункт, расположенный на пути наступающих наших частей. Поторговавшись, старик согласился. Ружьё со знаменитой маркой "Три кольца" было его давней мечтой, и, когда на леса опустились сумерки, он повёл горнолыжников по знакомым только ему охотничьим тропам, и они пошли, разумеется, не зная, что ещё засветло старик послал внучонка через фронт с поручением найти какого-нибудь командира постарше, предупредить его о готовящемся ночном походе и попросить устроить в назначенном немцами месте пулемётную засаду.
И это было сделано. После долгих ночных скитаний по лесам Кузьмин вывел егерей прямо на засаду. Некоторые из них погибли тут же под кинжальным огнём пулемётов, не успев даже оказать сопротивления. Другие, поняв безнадежность борьбы, подняли руки. Командир батальона, разгадав замысел старика, тоже погиб, успев, однако, перед этим застрелить своего проводника.
Мне в этот день привалило редкостное корреспондентское счастье - удалось поговорить о Кузьмине и с председательницей колхоза "Рассвет", и с командиром полка, майором, люди которого устроили столь удачную засаду, и с одиннадцатилетним внуком старого охотника Серёжей Кузьминым, тем самым, кого старик послал через фронт к своим. Удалось даже получить пачку писем из Германии и в Германию, извлечённых из планшета погибшего командира егерей.
Золотой, ну просто золотой попал мне в руки материал. Он жёг мою душу, тем более что я знал: вечером Евнович должен передать сообщение о Кузьмине в Советское Информбюро. Но самолёт армейской связи, естественно, уже улетел. Единственное, чем мог мне помочь командир полка, в распоряжении которого я оказался, были саночки с резвой заиндевевшей лошадкой, на которых я и добрался до штаба дивизии. Там пересел на обратный грузовик полевой почты, привозившей армейскую газету. Потом, когда грузовик свернул с нужного мне маршрут, меня подвезли на тракторных санях, тащивших боеприпасы, а до деревни, где был размещён штаб армии и узел связи, я дошёл уже пешком.
Зимний день угасал. Для передачи оставались считанные часы. Корреспонденция о Матвее Кузьмине уже сложилась в голове. Написал я её в закутке у дежурного связи под аккомпанемент потрескивающих по соседству, за занавеской аппаратов Бодо. Написалось необыкновенно легко. Даже усталости не чувствовал. Усталость пришла и одолела меня разом, когда я, закончив очерк, попросил полковника Лазарева дать мне немедленное уведомление о приёме. Получив из узла связи Генштаба извещение о том, что корреспонденция принята и к адресату поступила, я, сломленный весёлой усталостью, пришедшей от ощущения удачно завершённой работы, тут же, в закутке дежурного связи, заснул на полу, положив голову на полушубок.
Ну а по возвращении "домой", то есть в деревню, в наш "Корреспондентенхауз" я уже ходил, применяя охотничий термин, держа хвост пистолетом. Меня ждало телеграфное извещение, что корреспонденция о Кузьмине напечатана в один день с сообщением Совинформбюро, что считалось особым шиком.
Через некоторое время, когда наступление приостановилось и части фронта начали перегруппировываться для нового рывка, я получил возможность вылететь в Москву. Полковник Лазарев, добрейший человек с очень сердитой внешностью, как всегда, обозрел мою деятельность "на данном отрезке времени" со всеми её достоинствами и недостатками. Трудно доставшаяся мне корреспонденция о героической гибели Матвея Кузьмина была весьма похвалена и за тему и за оперативность её передачи. Помню, я почувствовал себя именинником, а тут мне как раз сообщили, что меня хочет видеть сам редактор.
Как загорится первая полоса, так к нему и зайдешь, - сказал мне его помощник Лев Толкунов, глядя на меня чёрными, живыми и очень весёлыми глазами.- Будет разговор.
О чём разговор?
Там увидишь, - таинственно заявил Толкунов, щуря насмешливые глаза. - Доживёшь - увидишь, готовься ко всему.
Пётр Николаевич Поспелов, мой земляк из старых тверских большевиков, человек долга, умеющий поощрять хорошую инициативу, ценящий журналистское мастерство, был в то же время совершенно нетерпим к поверхностности, верхоглядству, к любому проявлению невежества и лени. Так о чём же будет разговор? Что таится за хитрым, насмешливым взглядом Толкунова, слывущего в коллективе мастером розыгрыша?
В те дни весь сузившийся до предела коллектив "Правды", занимавший лишь два этажа огромного здания, обитал по своим кабинетам. Кабинет, который мне определили под жильё, был в нескольких метрах от редакторского. По логике вещей я должен был с дороги хотя бы вздремнуть на диване на свежих простынях, которые мне выдали. А вот не спалось. Редактора мы любили и побаивались. Так о чём же будет разговор? До того момента, когда "загорелась", то есть была направлена в стереотип, последняя страница завтрашнего номера, я так и не сомкнул глаз и сразу же, как только это произошло, постучал в дверь редакторского кабинета.
Вы меня звали, Пётр Николаевич?
Да, да, конечно... Садитесь, пожалуйста. - Редактор указал на кресло, стоявшее перед его обширным столом. Сам сел напротив, из чего я заключил, что, несмотря на поздний, точнее, ранний час, ибо в целях светомаскировки не было видно, что за окном загорается утро, разговор будет длинным.
Садясь, я заметил на редакторском столе газету с моей корреспонденцией о Матвее Кузьмине, вышедшей под заглавием "Подвиг Матвея Кузьмина". Заметил. Успокоился. Даже взыграл духом: ну, будут хвалить. Ан вышло не так. Редактор взял газету, похлопал ею по моему колену.
Интересная корреспонденция. Спасибо. На летучке высоко оценили и тему и оперативность. Но вы же, Борис Николаевич, не хроникёр. Вы писатель. Разве так вы могли бы, вы обязаны были, слышите, уважаемый товарищ Полевой, именно обязаны были об этом рассказать?
В огромном, облицованном тёмным деревом кабинете редактора было холодно, как на передовой, где из-за близости противника нельзя зажигать костёр. Редактор, человек крупного сложения, профессорской внешности, был в полной партизанской справе: в стёганой фуфайке и штанах, заправленных в валенки. Слова вылетали у него изо рта комочками пара. Он зябко подышал в сложенные ладони и продолжал:
Я историк и могу вам совершенно ответственно сказать, что история не знала таких войн, какую мы вынуждены вести. Сражаются не только полки, дивизии, корпуса, армии, сражаются, и яростно сражаются, две идеологии, два диаметрально противоположных мировоззрения. Сражаются не на жизнь, а на смерть, и вы, военные корреспонденты, свидетели и участники этих сражений.
Он снял очки, начал их протирать, и светлые глаза его, только что смотревшие зорко и остро, стали как бы незащищёнными, беспомощными. Но только на миг. Очки были вновь водружены на место, и он снова смотрел зорко и требовательно.
Вот ваша корреспонденция, - он опять похлопал меня по колену свёрнутой газетой, - вот он, этот Кузьмин, советский человек, как бы повторивший подвиг русского крестьянина, совершенный более двух веков назад. Но ведь Кузьмин не Сусанин. Он не за батюшку-царя, не за дом Романовых, он за мать-Родину жизнь свою отдал. Подчёркиваю: сознательно отдал. Он от нацистского нашествия Советскую власть спасал, хотя вы тут вскользь упоминаете, что он был единоличником, в колхоз не шёл. Следовательно, до войны в чем-то был с нами не согласен, на что-то был в обиде...
Редактор встал, подышал в сложенные ладони, греясь, прошёл по кабинету, неслышно ступая валенками по паркету.
Как историк заверяю вас, что ни в древней, ни в средней, ни в новейшей истории не знал мир еще такого упорства, такого героизма, такого самоотвержения, какие проявляет сейчас наш народ... Да, были богатыри Пересвет и Ослябя, был Иван Сусанин, были Минин и Пожарский, был матрос Кошка, было множество безвестных героев. Но теперь это массовое явление. Массовое!.. Вот только на вашем фронте: Лиза Чайкина , Александр Матросов , кстати, мне говорили, что Матросов -то именно на вашем фронте был не один, ведь так? Ведь подвиг его повторялся?
Да, ещё в дни битвы за Калинин такой же подвиг совершил Яков Падерин на Волге, в районе Рябинихи. Тоже бросился на амбразуру, на вражеский пулемёт. Я тогда написал о нём в своей корреспонденции, точнее, упомянул.
Упомянул! То ли это слово? Ведь человек отдал самое дорогое, что есть у людей, - свою жизнь. Об этом не упоминать, об этом рассказывать, об этом песни петь надо.
Редактор сел в кресло, придвинулся ко мне поближе.
Сколько таких нравственных богатств могут остаться незамеченными, затеряться, забыться в катаклизмах этой огромной, нечеловечески трудной войны! И в этом будете виноваты вы, военные корреспонденты, которые, так сказать, пишут беглый черновик будущей военной истории, да, да, именно черновик истории. Записывайте, тщательно записывайте все такие случаи. Всем говорю и вам вот повторяю: заведите специальную тетрадь и записывайте - с именами, с фамилиями, с точным местом действия, а если выйдет, и с гражданскими адресами героев. Записывайте впрок. Не войдет в корреспонденцию - пригодится потом. Для истории. Для ваших же собственных будущих рассказов, повестей, а может, и мемуаров. - Он усмехнулся: - А что? Может быть, когда-нибудь засядете за мемуары?.. Записывайте - это ваша обязанность. Если хотите, ваш партийный долг. А за это, - он хлопнул ладонью по газете, лежавшей на столе, - за это спасибо. Но как бы вы могли написать об этом, товарищ писатель! Берите пример с Николая Тихонова. Его корреспонденции из блокированного Ленинграда - это и информация, и предмет для глубоких философских раздумий, и настоящая - да, настоящая - литература...
Очень хорошо помню эту беседу. Это был урок, предметный урок, который я получил в "Правде". Редактор тогда словно бы провидел сквозь годы. Есть сейчас в старом городе Великие Луки улица Матвея Кузьмина, поставлен ему памятник. И самодеятельный хор его земляков поёт о нём сложенные на месте песни...
Ну а я после этой беседы взял себе за правило писать дневник. Вёл его всю войну, вёл в немецком городе Нюрнберге, где судили главных военных преступников второй мировой войны, и из тетрадей этих в послевоенное время вышли герои моих рассказов, повестей, даже романов, вышли на подмостки театров и даже на оперную сцену.
Всегда, всегда вспоминаю с благодарностью давнюю свою ночную беседу с редактором П.Н. Поспеловым в его огромном, облицованном черным деревом кабинете, где в ту пору было холодно, как на передовой.
Полевой Б.Н. "Самые памятные: Истории моих репортажей". - М.: Мол. гвардия, 1980, стр. 173-179.
Самым пожилым Героем Советского Союза стал человек, родившийся за три года до отмены крепостного права.
От крепостного до единоличника
В Москве, на станции метро «Партизанская», стоит памятник - пожилой бородатый мужчина в шубе и валенках вглядывается куда-то вдаль. Пробегающие мимо москвичи и гости столицы редко утруждают себя тем, чтобы прочесть надпись на постаменте. А прочитав, вряд ли что-то поймут - ну, герой, партизан. Но для памятника могли бы подобрать кого-нибудь и поэффектнее.
Но человек, которому установлен памятник, эффектов не любил. Он вообще мало говорил, предпочитая словам дела.
21 июля 1858 года в селе Куракино Псковской губернии в семье крепостного крестьянина родился мальчик, которого назвали Матвеем. В отличие от многих поколений своих предков, мальчик пробыл крепостным менее трёх лет - в феврале 1861 года император Александр II отменил крепостное право.
Но в жизни крестьян Псковской губернии мало что изменилось - личная свобода не избавила от необходимости тяжело трудиться день за днём, год за годом.
Выросший Матвей жил так же, как и его дед и отец, - когда пришла пора, женился, обзавёлся детьми. Первая жена Наталья умерла в молодости, и крестьянин привёл в дом новую хозяйку Ефросинью.
Всего было у Матвея восемь детей - двое от первого брака и шестеро от второго.
Менялись цари, гремели революционные страсти, а жизнь Матвея текла заведённым порядком.
Был он крепок и здоров - младшая дочь Лидия родилась в 1918 году, когда отцу стукнуло 60 лет.
Устоявшаяся советская власть стала собирать крестьян в колхозы, но Матвей отказался, оставшись крестьянином-единоличником. Даже когда в колхоз вступили все, кто жил рядом, Матвей меняться не захотел, оставшись последним единоличником во всём районе.
«Контрик» в оккупации
Ему было 74 года, когда власти выправили ему первые в жизни официальные документы, в которых значилось «Матвей Кузьмич Кузьмин». До той поры все звали его просто Кузьмичом, а когда возраст перевалил за седьмой десяток - дедом Кузьмичом.
Был дед Кузьмич человеком нелюдимым и малоприветливым, за что за глаза звали его «бирюком» и «контриком».
За упрямое нежелание идти в колхоз в 30-е мог Кузьмич и пострадать, однако беда прошла стороной. Видимо, суровые товарищи из НКВД решили, что лепить «врага народа» из 80-летнего крестьянина - это перебор.
К тому же дед Кузьмич обработке земли предпочитал рыбную ловлю и охоту, в которой был большой мастер.
Когда началась Великая Отечественная война, Матвею Кузьмину было почти 83 года. Когда враг стал стремительно приближаться к деревне, где он жил, многие соседи поспешили в эвакуацию. Крестьянин с семейством предпочёл остаться.
Уже в августе 1941 года деревня, где жил дед Кузьмич, была оккупирована гитлеровцами. Новые власти, узнав о чудом сохранившемся крестьянине-единоличнике, вызвали его и предложили стать деревенским старостой.
Матвей Кузьмин немцев за доверие поблагодарил, но отказался - дело-то серьёзное, а он и глуховат стал, и подслеповат. Речи старика гитлеровцы посчитали вполне лояльными и в знак особого доверия оставили ему его главный рабочий инструмент - охотничье ружьё.
В начале 1942 года, после окончания Торопецко-Холмской операции, неподалёку от родной деревни Кузьмина заняли оборонительные позиции части советской 3-й ударной армии.
В феврале в деревню Куракино прибыл батальон немецкой 1-й горнострелковой дивизии. Горные егеря из Баварии были переброшены в этот район для участия в планируемом контрударе, целью которого было отбросить советские войска.
Перед отрядом, базировавшимся в Куракино, была поставлена задача скрытно выйти в тыл к советским войскам, находящимся в деревне Першино, и внезапным ударом нанести им поражение.
Для осуществления этой операции нужен был проводник из местных, и немцы вновь вспомнили о Матвее Кузьмине.
13 февраля 1942 года его вызвал командир немецкого батальона, заявивший - старик должен вывести гитлеровский отряд к Першино. За эту работу Кузьмичу пообещали денег, муки, керосина, а также роскошное немецкое охотничье ружьё.
Старый охотник осмотрел ружьё, по достоинству оценив «гонорар», и ответил, что согласен стать проводником. Он попросил показать место, куда точно нужно вывести немцев, на карте. Когда комбат показал ему нужный район, Кузьмич заметил, что никаких сложностей не будет, поскольку он в этих местах много раз охотился.
Слух о том, что Матвей Кузьмин поведёт гитлеровцев в советский тыл, мигом облетел деревню. Пока он шёл домой, односельчане с ненавистью смотрели ему в спину. Кто-то даже рискнул что-то крикнуть ему вслед, но стоило деду обернуться, как смельчак ретировался - связываться с Кузьмичом и раньше было накладно, а теперь, когда он был в фаворе у фашистов, и подавно.
Смертельный маршрут
В ночь на 14 февраля немецкий отряд, который вёл Матвей Кузьмин, вышел из деревни Куракино. Они шли всю ночь тропами, известными только старому охотнику. Наконец, на рассвете Кузьмич вывел немцев к деревне.
Но прежде, чем они успели перевести дух и развернуться в боевые порядки, по ним вдруг со всех сторон был открыт шквальный огонь…
Ни немцы, ни жители Куракино не заметили, что сразу после разговора деда Кузьмича с немецким командиром из деревни в сторону леса выскользнул один из его сыновей, Василий…
Василий вышел в расположение 31-й отдельной курсантской стрелковой бригады, сообщив, что у него есть срочная и важная информация для командира. Его отвели к командовавшему бригадой полковнику Горбунову, которому он и рассказал то, что велел передать отец, - немцы хотят зайти в тыл к нашим войскам у деревни Першино, но он выведет их к деревне Малкино, где и должна ждать засада.
Чтобы выиграть время для её подготовки, Матвей Кузьмин всю ночь водил немцев окольными дорогами, на рассвете выведя их под огонь советских бойцов.
Командир горных егерей понял, что старик его перехитрил, и в ярости выпустил в деда несколько пуль. Старый охотник опустился на снег, окрасившийся его кровью…
Немецкий отряд был разбит наголову, операция гитлеровцев была сорвана, несколько десятков егерей были уничтожены, часть попала в плен. Среди убитых оказался и командир отряда, который застрелил проводника, повторившего подвиг Ивана Сусанина.
Лучше поздно, чем никогда
О подвиге 83-летнего крестьянина страна узнала почти сразу. Первым о нём рассказал военный корреспондент и писатель Борис Полевой, позже обессмертивший подвиг лётчика Алексея Маресьева.
Первоначально героя похоронили в родном селе Куракино, но в 1954 году было принято решение перезахоронить останки на братском кладбище города Великие Луки.
Удивителен другой факт: подвиг Матвея Кузьмина был официально признан фактически сразу, о нём писались очерки, рассказы и стихи, однако в течение более чем двадцати лет подвиг не был отмечен государственными наградами.
Возможно, сыграло роль то, что дед Кузьмич фактически был никем - не солдат, не партизан, а просто нелюдимый старик-охотник, проявивший великую силу духа и ясность ума.
Но справедливость восторжествовала. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 мая 1965 года за мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, Кузьмину Матвею Кузьмичу посмертно присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина.
83-летний Матвей Кузьмин стал самым пожилым обладателем звания Героя Советского Союза за все время его существования.
Если будете на станции «Партизанская», остановитесь у памятника с надписью «Герой Советского Союза Матвей Кузьмич Кузьмин», поклонитесь ему. Ведь без таких людей, как он, не было бы сегодня и нашей Родины.
12-летний мальчик повторил подвиг Ивана Сусанина спустя три столетия Тихон был обыкновенным мальчишкой, каких было много в деревне – учился, играл с ребятами, помогал маме ухаживать за младшими сестрами, был скромным и серьезным, как отец. Тихон во всем старался быть похожим на него.В классе стояла тишина, у доски отвечал Тихон. Учитель Иван Петрович задавал ему все новые и новые вопросы о его любимом герое Александре Невском. О нем Тихон мог рассказывать сколько угодно, и когда он ответил на последний вопрос, Иван Петрович сказал:- Молодец. Я ставлю тебе «отлично». Скажи Тихон, а какая черта характера Александра Невского тебе ближе всего?- Никогда не сдаваться, идти до конца и любить свою Родину! – ответил мальчик…Прошло всего несколько месяцев и на нашу Родину напали немецко-фашистские захватчики, началась Великая отечественная война. Когда фашисты захватили деревню Байки в Белоруссии, семья Тихона в полном составе - 6 детей и родители - ушла в партизаны. Тихон с мамой и двумя сестрами стали связными, они приходили в деревню и получали от помощников партизан сведения, о передвижении фашистов, о количестве солдат, о технике и передавали эти сведения в партизанский отряд. Вся деревня как могла, помогала партизанам, потому что у каждого в партизанском отряде были родственники. Им передавали продовольствие и иногда оружие.Однажды Тихон с сёстрами и матерью пришёл в родную деревню, чтобы взять одежду и пополнить запасы продуктов. Но в деревне жил предатель, который рассказал фашистам, что мать Тихона знает, где искать партизанский отряд. Больше месяца их продержали в тюрьме, допрашивали, мучили, но так ничего и не добились. Маму Тихона отправили в концлагерь в Германию, а его с сестрами отпустили. Измученные дети вернулись в родную деревню, где их приютили соседи. Через некоторое время, Тихон снова ушел в партизанский отряд.Партизаны постоянно атаковали фашистов. То тут, то там горели дома с немцами, подрывались склады с оружием. Фашисты несли большие потери, но ничего не могли с этим поделать. Они знали, что вся деревня помогает партизанам и решили учинить расправу над ее жителями….21 января 1944 года, выполняя задание командования, Тихон вновь пробрался в родную деревню, которую на рассвете окружили фашисты и решили стереть с лица земли вместе с жителями как опорную базу партизан. Всех жителей в трескучий мороз согнали за околицу деревни и заставили копать огромную яму. Деревню подожгли, а жителей начали расстреливать. Тихон успокаивал и прижимал к себе сестёр. Гестаповец, который командовал расстрелом, ещё в тюрьме приметил мальчишку и догадался, что тот является партизанским связным. Его связали, через час все девятьсот пятьдесят семь жителей деревни и маленькие сестры, были расстреляны, а оцепеневшему от ужаса Тихону, которого держали два дюжих солдата, гестаповец приказал:- Ты поведешь нас к партизанам! Ты знаешь, где они? - обратился к мальчику немец.- Я никогда там не был и дороги не знаю, - пробовал отказаться паренек.Но фашист грозно крикнул:- Тогда мы тебя тоже расстреляем! Нам известно, что твой отец и братья партизаны, - и он, не целясь, выстрелил раз, другой.Тихон побелел и пошатнулся. Горячий воздух ударил ему в лицо.- Это я пошутил, - засмеялся офицер. - Но если ты нас не проведешь к партизанам, я тебя расстреляю.Тихон молчал.«Там, в лесу, вместе с сотнями других партизан - его отец и братья. Разве можно изменить им, предать фашистам? Нет! Никогда этого не будет! Я сделаю по- другому…», – подумал мальчик- Ты боишься, что тебе будут мстить партизаны? Не бойся. Мы отправим тебя в Германию, сделаем настоящим человеком, - и он протянул Тихону плитку шоколада.Тихон еле удержался, чтобы не бросить ее в лицо фашисту. Однако поблагодарил и коротко сказал:- Хорошо. Поведу вас к партизанам....Сурово шумят деревья, нещадно бьют своими ветвями по лицам, рвут одежду кусты, снег заметает следы. Всю дорогу, глаза Тихона заливали слезы: он вспоминал, что произошло сегодня в деревне. Но он уверенно вел фашистов знакомой только ему одному тропкой, туда откуда нет выхода, туда где он отмстит фашистам за смерть своих близких. Тихон сжал кулаки и зашагал быстрее. Лес становился все гуще, страшнее. Немцы встревожились.- Далеко ли до партизан? - грозно спросил офицер, пристально глядя ему в лицо.- Уже близко, - как можно спокойней ответил мальчик и зашагал дальше.Начало смеркаться. Деревья черной стеной перегородили путь.Тихон привел немецких солдат в непроходимые болота, которые и зимой не замерзали. Вскоре, когда солдаты один за другим стали проваливаться по грудь в трясину, офицер заподозрил неладное.- Где же твои партизаны?! - взбешенно закричал фашист, хватаясь за пистолет. - Веди нас обратно! Это какое-то болото. Куда ты нас привёл?!- Туда, откуда вы не выйдете, - гордо ответил Тихон. - Это вам за всё, гады: за маму, за сестёр, за родную деревню!Потом глянул на плитку шоколада, которую держал в руке, и бросил ее в лицо фашиста.Прогремел выстрел. Тихон упал на снег, хватаясь за куст. Собрав последние силы, он приподнял голову и тихо прошептал:- Папа... мамочка!.. Не обижайтесь на меня: я не предал!.. Они не выйдут отсюда... Нет...Тихон погиб, а фашисты в панике метались по болоту, которое их засасывало все глубже и глубже. Погибло более двухсот фашистов. О подвиге 12-летнего пионера Тихона Барана узнали случайно, когда нашли дневник оставшегося в живых немецкого солдата. Потрясённый подвигом мальчика, он написал: "Мы никогда не победим русских, потому что дети у них сражаются, как герои".
Имя-то какое светлое - Тихон! Представляется очень спокойный, скромный мальчишка. Правоту свою отстаивать будет без крика, но с достоинством.
Думаю, именно таким и был маленький бесстрашный защитник своей земли Тиша Баран. Мальчик, в одиночку погубивший более двухсот фашистов. Мальчик, в годы Великой Отечественной войны повторивший подвиг костромского крестьянина Ивана Сусанина.
Он и сам был из крестьянской семьи, большой (шестеро детей!) и дружной. Во всём старался быть похожим на отца, Максима Ивановича, так же любил труд и заботился о двух младших сестрёнках. А жила семья Баран в деревне Байки Ружанского района Брестской области (жила не одна, а вместе с семьёй брата отца, дяди Левона).
Уже на второй день Великой Отечественной войны Байки захватили фашисты.
Ворвались и в дом, где была мать, Дарья Ивановна, с ребятишками. Стали обыскивать, искать коммунистов и комсомольцев. А у двери стоял чемоданчик. Второй по старшинству брат Василь должен был 22 июня ехать в Витебск - поступать в художественное училище. Рисунки свои он сложил в этот чемоданчик и замкнул. А тут - война, Василь уехал в Брест биться с врагом. Вот и стоял этот чемоданчик, теперь ставший ненужным. Немцы его, конечно, сразу углядели. Проткнули штыками и принялись разглядывать рисунки. Видимо, понравились захватчикам работы Василя. И пока они разглядывали, Тихон увёл всех детей в лес, где они просидели до темноты.
Через несколько дней по деревне повели раненных красноармейцев. Тихон вынес им буханку хлеба, хотел накормить. Увидел это какой-то фашист, отобрал хлеб и долго «футболил» его, словно мяч.
Вскоре всё семейство Баран, включая даже младших детей, стали партизанами. Отец с сыновьями были в отряде, а мать с дочками-близнецами, Женей и Ниной, - дома, работали связными. Они не только узнавали и доставляли в отряд ценные сведения. Но и приносили продукты, а бывало, и боеприпасы. Распространяли листовки - в доме была подпольная типография. Подписывали эти листовки всегда одинаково: «Комитет борьбы против немецких оккупантов, город Брест».
Партизанам помогала вся деревня - так сложилось, что почти у каждой семьи в отряде были родственники. Почти... За исключением одного человека, который стал предателем. И этот человек, имени которого я не знаю, однажды увидел в Байках мать с дочками и Тихона - в тот день мальчишкам вызвался помочь, думал, тяжело будет нести добытые продукты.
Предатель выдал фашистам семью Баран, их схватили в тот же день. Больше месяца продержали в тюрьме. Морили голодом, пытали, мучили. Но не добились ничего: первым на допрос повели Тихона, а следом - мать. Между допросами был небольшой промежуток, и Тиша успел сказать ей то, что придумал на ходу и соврал немцам.
Парнишка несколько раз пытался бежать. Первый раз прокопал некое подобие подземного хода, но Тихона нашли, избили плётками и вернули. В другой раз он пристроился в колонне пленных, которые шли на работу. Опять заметили и избили.
В конце концов, так ничего и не узнав, немцы отправили мать в германский концлагерь. А детей «пожалели» и отпустили.
Почему? Этим вопросом измученные дети не задавались. Лишь Тихон, который оставил сестрёнок у соседей, а сам, еле волоча ноги, возвращался в партизанский отряд, догадывался, что не по-настоящему отпустили их. Оборачивался, смотрел - вдруг выследили, нет ли «хвоста»? Но «хвоста» не было. Нет, действительно отпустили...
Конечно, действительно. Потому как фашисты знали, что всем жителям деревни недолго осталось жить. Ведь партизанский отряд всё время атаковал захватчиков, проводил диверсии. Партизаны отбили даже товарный поезд с награбленным хлебом. Прикрепили к нему красный флаг, поехали дальше, раздавая хлеб людям, а потом облили поезд бензином, подожгли и пустили в реку Пину.
Немцы несли большие потери, а справиться с отрядом, выследить, застать врасплох никак не могли. И решили уничтожить Байки подчистую.
Но прежде, несколькими днями (а может, неделями) раньше они устроили «показательный день». Так получилось, что в этот день Тиша тоже выполнял задание партизан и пришёл в деревню. Мальчик увидел виселицу, а на ней - двух повешенных мужчин, в которых узнал отца и старшего брата своего лучшего друга Коли. Вокруг виселицы стояли селяне - фашисты согнали их смотреть на расправу. Целый день продержали, не давали ни уйти, ни снять и похоронить казнённых. Отпустили только поздним вечером.
…21 января 1944 года Тихон снова отправился на задание. Походил по деревне, разведал, что нужно. Вечером пришёл к соседке, приютившей сестрёнок. Очень обрадовались брату девочки, ухватились за него, просили взять с собой к партизанам. Тишка согласился, но предложил переночевать, чтобы не идти в темноте.
А утром в избу вломился полицай и погнал ребятишек и соседку за околицу. Страшную картину увидел Тиша: все жители деревни копали здесь огромную яму. Догадаться, зачем, нетрудно: рыли себе могилу. Не собирались же фашисты сами хоронить советских людей.
Взрослые копали молча, дети плакали. Многие пытались вырваться из кольца фашистов, окруживших будущую громадную могилу. Но ни у кого это не получилось. Между тем, изверги подожгли деревню. И в трескучий январский мороз стало жарко: горело трудом нажитое, выстраданное добро. Горело, отдавая перед смертью последнее тепло своим хозяевам.
Начался расстрел. Один за другим падали в яму-могилу жители Баек. Тихон прижимал к себе сестрёнок и уговаривал их не плакать. Он и сам готовился к смерти. Но гестаповец, который командовал расстрелом, узнал мальчишку, недавно побывавшего вместе в мамой на допросе. И догадался, что Тихон всё-таки связной. Юного партизана связали и заставили смотреть на расправу. Представьте: на глазах Тиши погибли все девятьсот пятьдесят семь человек, последними - сестрёнки... Что творилось в тот момент в душе истерзанного мальчика? Какими же извергами надо быть, чтобы таким нечеловеческим способом пытаться подчинить себе? И кого - двенадцатилетнего пацана...
Расправа заняла около часа. А потом фашисты потребовали от Тихона, чтобы он привёл их к партизанам. В качестве дополнительного устрашения постреляли рядом с головой мальчишки. Будто до этого мало стреляли, будто что-то ещё могло устрашить Тихона больше, чем увиденное за этот час.
Там, в лесу, партизаны ничего не знали и ждали Тихона. Вместе с другими в отряде были отец и братья. Был командир Александр Иванович Самуйлик. Тихон раздумывал, как поступить. А фашисты не поняли этого раздумья, приняли за сделку с совестью. Дали шоколадку. «Успокоили»: не надо, мол, бояться расправы своих. Тихона ждёт замечательная судьба: он поедет в Германию и из «никто» станет человеком.
Шоколадку мальчишка взял и пошёл в густой лес. За ним - несколько сотен немецких солдат. Шли, шли... Несколько раз фашисты подозревали неладное, окликали проводника. Но он так уверенно отвечал, что в нём переставали сомневаться. Пока не поняли, что пришли к болотам, не замерзающим даже зимой.
- Это вам за всё! - прокричал мальчик и бросил в ближайшего фашиста шоколадку. - За маму, за сестёр! Отсюда не выйти!
Он упал на мёрзлую землю, сражённый пулями, этот двенадцатилетний бесстрашный герой. Но из белорусских болот не смогли выбраться более двухсот гитлеровцев - почти все шедшие в ту ночь за мальчиком.
Уже после нашей Победы был найден дневник одного из тех немецких солдат, что остались в живых. Так стало известно о подвиге Тихона Барана. В дневнике были такие строки: «Мы никогда не победим русских, у них даже дети сражаются, как герои».
Из шести детей семьи Баран с войны вернулся только старший, Павел. И не погибли родители - Максим Иванович и Дарья Ивановна, которой удалось выжить в концлагере только благодаря мечте встретиться со своими милыми сыновьями и доченьками.
